— Проблема — школа, — продолжил Джордж, когда приступ кашля прошел. — До начальной школы Потинвиля всего двести ярдов.

— Школьные занятия начнутся только через месяц, Четырнадцатый. Ты…

— Возможно, возможно, но я вижу детей.

— В августе у них Месяц ремесел, — прошептал кто-то за моей спиной. — Моя сестра обучает лепке из глины девяти— и десятилетних.

Когда я услышала эти слова, у меня сжалось сердце.

— Дым относит на меня, — говорил Джордж. — Не в сторону школы. Повторяю, не в сторону школы. Поняли?

— Поняли, Четырнадцатый, — ответил Тони. — Пожарные уже прибыли?

— Нет, но я слышу сирены. — Вновь кашель. — Я находился рядом, когда все произошло, практически слышал удар. Трава горит, огонь движется в сторону школы. Я вижу детей на игровой площадке, они стоят и смотрят на пожар.

Я слышу, как в школе звенит пожарная сигнализация, значит, из здания их вывели. Не могу сказать, добрались ли пары до школы. Если нет, доберутся. Посылайте машины, босс. Вызывайте «скорую помощь». Это точно 29.

— В автобусе есть раненые, Четырнадцатый? Ты видишь раненых или погибших?

Я взглянула на часы. Без четверти два. Если нам повезло, автобус только ехал за школьниками, не увозил их. Ехал, чтобы забрать детей из школы.

— Автобус, похоже, пустой, за исключением водителя.

Я его вижу.., может, это она.., лежит на руле. Эта часть автобуса горит, и я уверен, что водитель мертв, поняли меня?

— Понял, Четырнадцатый, — ответил Тони. — Ты сможешь добраться до детей?

В ответ кашель. Надсадный, неприятный.

— Вдоль футбольного поля идет объездная дорога. Прямо к зданию.

— Тогда трогайся с места. — Тони в этот момент напоминал генерала на поле битвы, смелого и решительного.

Потом выяснилось, что пары нетоксичные, а горел главным образом разлившийся бензин, но тогда мы этого, разумеется, знать не могли. И возможно, своим приказом Тони подписывал Джорджу Станковски смертный приговор. Но иногда работа того требовала.

— Понял, трогаюсь.

— Если пары доберутся до детей, запихивай их в машину, сажай на капот, на багажник, на крышу, пусть держатся за раму Для мигалок и увози. Как можно больше.

Понял меня?

— Вас понял, Четырнадцатый отключается.

Щелчок. Очень уж громкий. Наверное, потому, что последний.

Тони огляделся..

— 29-99, вы слышали. Все патрульные машины — в Потинвиль. Тем, кто должен заступить в три часа, взять мигалки в кладовой. Ставьте их на личные автомобили. Ширли, направляй туда всех, с кем сможешь связаться.

— Да, сэр. Обзвонить тех, кто сейчас дома?

— Пока не надо. Хадди Ройер, ты где?

— Здесь, сержант.

— Остаешься за старшего.

Это только в кино Хадди начал бы протестовать, твердить, как ему хочется быть с остальными, бороться с огнем и отравляющими газами, спасать детей. В реальной жизни Хадди ответил коротко: «Да, сэр».

— Свяжись с пожарной службой округа Погус, выясни, выехали ли они. Выясни то же самое в Лассбурге и Стэтлере. Если решишь, что надо задействовать кого-то еще, звони и им.

— Как насчет «Норко уэст»?

Тони разве что не хлопнул себя по лбу.

— Обязательно, — и направился к выходу. Керт рядом с ним, остальные — следом. Мистер Диллон замкнул колонну.

Хадди ухватил его за ошейник.

— Не сегодня, дружище. Останешься со мной и Ширли.

Мистер Диллон тут же сел: знал свое место. Но проводил патрульных тоскливым взглядом, очень уж хотелось ему поехать со всеми.

База как-то сразу опустела, когда нас осталось двое, нет, трое, считая Мистера Д. Впрочем, раздумывать об этом нам было некогда, дел хватало. Если б не они, я бы, наверное, заметила, как Мистер Диллон поднялся и подошел к сетчатой двери <Сетчатая дверь — рама с натянутой на нее сеткой для защиты от насекомых, навешивается в проеме входной двери. Характерная принадлежность большинства американских домов.> черного хода, обнюхал ее и начал подвывать. Я думаю, что заметила, но мои мысли занимало другое. Вот я и решила, что таким образом он выражает разочарование.

Все-таки все ушли, а его оставили. Теперь-то я понимаю, в чем было дело: в гараже Б что-то начиналось и он это учуял. Возможно, даже пытался сообщить нам об этом.

Но мне было не до пса. Я даже не могла отвести его на кухню и запереть там, чтобы он попил воды из своей миски и успокоился. Очень жалею, что не выкроила для него эти пару минут: бедный Мистер Диллон прожил бы еще несколько лет. Но, разумеется, тогда я ничего не могла об этом знать. И занимало меня только одно: кто на дороге и где. Мне предстояло отправить их всех на запад, если б нашла, а они могли поехать туда. И пока я связывалась с патрульными, Хадди не отрывался от телефона в кабинете сержанта. Ему тоже хватало забот.

Я связалась со всеми и направила на место аварии всех, кроме патрульной машины 6. Джордж Морган и Эдди Джейкобю возвращались на базу, чтобы кое-что оставить нам, а уж потом ехать в Потинвиль. Да только патрульная машина 6 в тот день до Потинвиля не добралась. Нет, Джорджу и Эдди пришлось остаться в расположении патрульного взвода Д.

ЭДДИ

Забавно, как функционирует человеческая память.

Я не узнал парня, который вылез из кабины фордовского пикапа, во всяком случае сначала. Я видел перед собой панка с покрасневшими глазами, серьгой с перевернутым распятием в ухе и цепочкой со свастикой на груди. Я помню наклейки. Приходится читать наклейки, которые водители лепят на свои автомобили: они многое говорят о тех, кто сидит за рулем. Спросите любого патрульного, он подтвердит мои слова. «Я ДЕЛАЮ ТО, ЧТО ШЕПЧУТ МНЕ ТИХИЕ ГОЛОСА» — на левой стороне заднего бампера. «Я ЕМ АМИШЕЙ» — на правой. На ногах он держался неустойчиво, может, потому что надел ковбойские сапоги с высокими каблуками. Правда, красные глаза, буравящие меня из-под шапки черных волос, говорили, что парень чем-то закинулся. Кровь на правом рукаве футболки и на правой руке указывала, что настроен он агрессивно.

Я бы поставил на ангельский порошок <Ангельский порошок — финциклидин (ФЦД), наркотик.>. В наших местах он тогда был в моде. После него появились амфетамины. Сейчас и они уже не в ходу, но, будь моя воля, я бы их сам раздавал. По крайней мере это слабые наркотики. Возможно, вдобавок этот парень еще и надышался паров клея. Но я точно не узнал его, пока он не сказал: «Эй, будь я проклят, это же Толстый Эдди».

И тут у меня словно открылись глаза. Брайан Липпи.

Мы с ним учились в средней школе Стэтлера, он на класс старше. Уже тогда баловался травкой и «колесами», торговал ими. И вот теперь вновь возник передо мной, на обочине шоссе, покачиваясь на каблуках, с перевернутым распятым Христом на серьге, свастикой на груди и идиотскими наклейками на бампере.

— Привет, Брайан, — ответил я, — почему бы тебе не отойти на шаг от пикапа?

Грузовичок был довольно большим. И стоял он сейчас на обочине Гумбольдт-роуд, примерно в полутора милях от автозаправочной станции «Дженни».., только станция закрылась за два или три года до того лета, о котором я говорю. Правыми колесами пикап практически съехал в придорожный кювет. Мой давнишний приятель Брайан Липпи очень уж сильно вывернул руль, когда Джордж включил «маячки», еще один признак, что он принял дозу.

Я порадовался, что со мной в этот день Джордж Морган. В принципе ездить одному — это нормально, но когда останавливаешь парня, который бьет пассажира, сидящего рядом в кабине пикапа и при этом ведет машину, лучше быть с напарником. Что же касается пущенных в ход кулаков, так мы все видели. И когда Липпи проехал мимо нашей машины, и когда мы пристроились ему вслед. Правая рука водителя все лупила и лупила сидящего рядом. Липпи так увлекся, что не замечал севших ему на хвост копов, пока Джордж не включил мигалку. Что б я сдох, если эта встреча меня не удивила. Менее всего я ожидал увидеть стоящего У пикапа, который правыми колесами едва не съехал в кювет, моего давнего знакомца Брайана. А он улыбался, словно давно уже мечтал о нашей встрече. Может, действительно мечтал.